С ЧЕГО ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ

У канадского писателя Фарли Моуэта есть рассказ «Собака, которая не хотела быть просто собакой». А у нас в семье жил удивительный пёс Амур, который и был не только собакой. Это был друг всех, член семьи, товарищ по играм, участник пикников и при-рождённый артист.

Долгое время в нашей семье велись разговоры о приобретении собаки. Дальше этого дело не шло. Больше всего, как это обычно бывает в семьях, за приобретение собаки ратовал наш сын Игорь. Но у нас, родителей, всегда находились разные веские аргументы против появления животного в квартире.

В этом вопросе у меня было какое-то странное раздвоение личности. С одной стороны, всё своё детство я промечтал о «великолепной, умнейшей и храбрейшей» собаке, которая бы являлась моим верным другом, преданным товарищем и надёжным охранником. Конечно, эта собака должна была быть овчаркой, догом или доберманом, то есть кем-то крупным, сильным, храбрым, с острыми клыками и сильными лапами. Потом, когда я стал охотником, мои мечтания переключились на охотничьих собак. Тут уж ничего не поделаешь, срабатывал инстинкт самосохранения. Кто из охотников пробовал доставать поздней осенью сбитый трофей из озера с холодной осенней водой, тот меня поймёт. Обычно это происходит так: стоишь и долго смотришь на сбитого селезня кряковой утки, который плавает в каких-то двадцати — двадцати пяти метрах прямо перед тобой. Видишь прекрасный зимний окрас перьев, осознаёшь, как ты сможешь похвастаться перед всеми этой уткой, вздыхаешь, раздеваешься и плывёшь в очень-очень холодной воде за этим самым «великолепным трофеем». Или когда сбиваешь над непроходимым камышом петуха фазана, оперение которого горит, как хвост павлина, всеми цветами радуги, и он падает в самую крепь. И ты лезешь, обливаясь поґтом, ищешь, ищешь, ищешь... пока, наконец, не находишь этот восхитительный трофей. В такие моменты очень хорошо понимаешь, что без охотничьей собаки настоящему охотнику жить очень-очень сложно.

Всё это можно было положить на одну чашу весов, на другой чаше которых находились практицизм и элементарная лень. Ты прекрасно осознаёшь, что на охоту ездишь не так уж и часто. А она, эта охота, является твоим хобби, а не профессией. И, если здраво контро- лировать выстрелы, птиц можно сбивать над вполне доступными местами. А вот выгуливать собаку, хотелось бы тебе этого или нет, необходимо утром и вечером каждый день в любое время года, в любую погоду, «и снег, и ветер, и звёзд ночной полёт»... Бр-р... Ведь я прекрасно осознавал, что эти прогулки, за исключением тёплых и солнечных дней, мне вменят в обязанность! Так впоследствии всё и оказалось.

Когда сыну было десять лет, он попал в больницу, и ему была сделана операция под общим наркозом. Жена была всё время неотлучно рядом с ним. И вот ребёнок в полубредовом состоянии начинает рассказывать ей, что ему приснился удивительный сон, в котором Дружок (его любимая и верная собака) спасает его от гибели. Так как жена в детстве сама была большой любительницей собак, то её особо не надо было упрашивать. А что касается меня, то все аргументы в совокупности: болезнь сына, жалость к нему, печальный вид ребёнка после операции, его «чудесное спасение» во сне, с одной стороны, а с другой стороны — всего лишь какая-то лень — всё это меня окончательно убедило в необходимости приобретения животного.

Хотя, должен честно признаться, тогда я почувствовал, что это начинает осуществляться и моя детская мечта. Сделав вид, что сломлен обстоятельствами, я, наконец, дал своё согласие на появление животного в доме. Единственное моё условие, и, главное, я требовал, чтобы оно было запечатлено на бумаге, было то, что кормить, поить собаку, а также гулять с ней будут жена и сын. А я буду этот процесс контролировать, ну и, возможно, помогать. Но только тогда, когда это сам сочту нужным. Родные с этим почему-то быстро согласились, но на бумаге заверить свои обещания как-то забыли.

И начались совещательные выборы породы, которые согласовывали все члены семьи. Собака, с моей точки зрения, должна была быть непременно охотничьей. И желательно спаниелем. Объясню почему. Как-то на открытии осенней охоты мы настреляли довольно много уток. Будучи охотником, как практиком, так и теоретиком, перечитавшим множество книг об охоте, я всегда был твёрдо уверен в том, что убежавший подранок — позор для охотника. Раненая птица забьётся в крепь и просто пропадёт. В тот раз как мы ни старались, а приличное количество подранков у нас всё же разбежалось. Наутро на другой стороне озера, на котором мы охотились, появился охотник со спаниелем. Он не сделал ни одного выстрела. Просто стоял и смотрел. А это лохматое чудо природы раз за разом бросалось в камыши, что-то там возилось, плюхалось, чавкало и, в конечном результате, появлялось около хозяина с уткой в пасти. Хозяин гладил его по голове, и пёс, подбодрённый похвалой и лаской, снова бросался в камыш. Без единого выстрела охотник до- был около десятка кряковых уток, которых принесла ему спаниелька.

...